Предыдущие 100 дней информационная повестка дня крутилась вокруг Дональда Трампа и его плана прекращения войны в Украине. Но, несмотря на войну и разные заявления американского президента, повседневная жизнь в Украине продолжалась и происходили разные события. Например, в местах лишения свободы пытали людей. Последний случай зафиксирован в Киевском СИЗО. Как сообщили в ДБР, с начала 2024 года следственные ведомства провели комплекс мер по документированию системных пыток, совершаемых работниками ГУ «Киевский следственный изолятор». О том, почему продолжаются пытки в местах несвободы, какова ситуация с привлечением садистов к ответственности, какие изменения произошли в пенитенциарной системе Украины со сменой министра юстиции, а также о деятельности банд в тюрьмах Европы и почему важно говорить о бывших узниках, защищающих Украину в интервью «Апострофу» рассказал координатор программ Харьковской правозащитной группы Андрей Диденко.
- Господин Андрей, на прошлой неделе ГБР сообщило, что ликвидировало «преступную» вертикаль в крупнейшем следственном изоляторе Украины – Киевском. Там вроде бы была обнаружена устойчивая иерархическая структура преступного воздействия. Ее возглавлял так называемый «смотрящий». К функционированию этой «вертикали», как утверждают в ГБР, он привлек часть персонала СИЗО и медиков, фактически действовавших под контролем криминалитета. Там избили одного из заключенных, который умер. Подозрения вручены 5 заключенным и 8 работникам СИЗО. Что в Киевском СИЗО действительно произошло, вы знаете?
- Я не могу точно сказать, что там было, потому что информация о Киевском СИЗО была обнародована из источников правоохранительных органов. Какие там были события, я сказать не могу. Бывают случаи, когда ГБР или другие правоохранительные органы делают анонс или афишируют какое-то громкое событие о задержании какого-либо коррупционера или криминального авторитета, а затем это дело ничем не завершается. Вообще финальной стадией является судебное решение, которое вступает в законную силу и человек становится виновным. А до тех пор нельзя говорить, что кто-то сделал и тем более квалифицировать по каким-то признакам.
- Какая сейчас ситуация в местах лишения свободы с пытками осужденных?
- Сначала хочу объяснить, что такое пытки. Это важно. Люди привыкли понимать, что пытки — это когда кто-то кого-то физически мучает, издевается, подвешивает, загоняет иглы под ногти. Не только. В классическом понимании пытки трактует Европейский суд – это нарушение ст. 3 Европейской Конвенции.
Под пыткой квалифицируется как физическое издевательство над людьми, так и не оказание медицинской помощи, так и жестокое, бесчеловечное обращение. Если говорить о таких историях, которые можно квалифицировать как пытки, то здесь следует упомянуть уголовное производство в отношении должностных лиц 77-й Бердянской колонии. Сейчас идет следствие, они привлечены к ответственности и их выпустили под залог, они находятся на свободе и неизвестно, чем закончится этот процесс. Я предполагаю, что, возможно, он ничем и не закончится, как ничем закончилось дело Данилюка, которого забили до смерти правоохранители в Хмельницком СИЗО.
Справка "Апострофа": В июне 2023 года ГБР задержало бывших руководителей Бердянской исправительной колонии №77. Как сообщило ведомство, в течение 2016-2021 годов эти руководители с целью вымогания средств систематически пытали заключенных. Они применяли к осужденным следующие методы.
Заматывали заключенных в мокрый матрас и доводили до состояния удушения, зажимая лицо. Также наносили удары пластиковой или деревянной палкой по стопам, ягодицам, отбивали фаланги пальцев рук. Наносили удары кулаком в область позвонков шеи, от которых пострадавшие на мгновение теряли координацию или вообще сознание, выкручивали руки за спиной.
Еще одним видом пыток было занесение под ногти грибковых инфекций загрязненной швейной иглой. Эти палачи, связывавшие заключенных, держа их в обездвиженном состоянии длительное время, заставляли долго стоять в одном положении в течение 12 часов и даже больше.
В перерыве между пытками потерпевшим предлагалось позвонить по телефону своим родным и попросить сбросить на отдельно определенную карточку деньги, суммы которых колебались от 1 до 100 тысяч гривен, в зависимости от материального положения родственников.
Если за это время человек не соглашался, пытки продолжались, пока заключенный не сломается.
В ГБР отмечают, что некоторые работники колонии остались на оккупированной территории и сегодня помогают российским захватчикам пытать наших военнопленных.
Поэтому было бы очень желательно, чтобы медиа подключались к освещению этих событий, приходили на судебные заседания, информировали общественность о ходе судебного расследования, о том, что эти должностные лица, которые вчера садистски пытали и устроили целую систему пыток и издевательств над людьми, требуют для себя уважения и гуманного отношения.
Второй пример, это должностные лица из 16-й Божковской колонии, которых также привлекли к ответственности за пытки . Чем закончится это дело, тоже неизвестно.
Следующий – это уже свежий случай, в этом году произошел. Это пытка в Полтавском СИЗО. Фабула там такая, людей привязывали в медицинской части и держали в таком состоянии долго, запрещали даже сходить в туалет. Это делалось ради того, чтобы добиться от них каких-либо действий – заставить к сотрудничеству с администрацией. Но мы не знаем, что там происходило и хотим это знать. Все подобные истории должны быть публичными. Я очень благодарю вас, что вы это освещаете.
– В каких пенитенциарных заведениях больше пыток: там где есть «смотрящие» или там где их нет?
- Мне кажется, что ваш вопрос задан некорректно, потому что там, где происходят какие-то события между осужденными или заключенными (избиения, вымогательства) квалифицируются Уголовным кодексом. А пытками занимаются всегда агенты государства, то есть работники колоний и СИЗО или помощники администрации пенитенциарных заведений из числа осужденных.
- Если мы уже заговорили о государстве, то вопрос у меня такой: изменилась ли ситуация в местах лишения свободы со сменой министра юстиции? Знаю, что бывшего министра Дениса Малюську много критиковали.
- Об этом говорить рано, потому что новый заместитель министра Евгений Пикалов, непосредственно обеспечивающий реализацию государственной политики в сфере исполнения уголовных наказаний и пробации, себя еще не проявил, потому что он назначен только в ноябре прошлого года.
– Европа очень гордится своими тюрьмами, в которых создан комфорт для осужденных. А вот есть ли «смотрящие» в местах лишения свободы в Европе?
- Хороший вопрос. Действительно в европейских странах условия в тюрьмах гораздо лучше, чем у нас, и отношение к заключенным гораздо лучше. Но, несмотря на это, в их тюрьмах существуют банды, организованные группы осужденных, которые могут иметь свою структуру, иерархию, собственный кодекс поведения и даже влияние на ситуацию в учреждениях. В таких странах как Франция, Испания, Италия, Германия, Великобритания фиксируют деятельность как внутренних криминальных группировок, так и внешних организаций, например мафиозные группы, наркокартели. В Испании в тюрьмах активные банды связаны с латиноамериканскими группами. Во Франции зафиксировано влияние радикальных исламистских группировок. В Германии, особенно на западе страны, в тюрьмах активны турецкие, курдские, арабские, а также байкерские группировки. В Италии традиционно сильно влияние мафиозных структур Коза Ностра, Каморра. В Великобритании есть банды, связанные с городскими молодежными группировками и наркоторговлей.
– Чем занимаются банды в тюрьмах Европы?
- Это контроль за оборотом наркотиков и запрещенных вещей, вымогательство, протекция с другими заключенными, организация нападений или устрашения, иногда даже за пределами тюрьмы. Они могут оказывать влияние на распределение осужденных по камерам. Поэтому пенитенциарные системы европейских стран активно пытаются противостоять и действовать образованию банд, разъединяют участников группировок по разным учреждениям, внедряют программы ресоциализации, применяют оперативно-розыскные мероприятия, создают тюрьмы для особо опасных со строгой изоляцией. Скажу так, в Европе уголовное влияние в местах лишения свободы гораздо больше, чем в Украине.
– А какая в Европе ситуация с пыткой в тюрьмах в том классическом понимании, что вы сказали?
- В европейских странах придерживаются принципа неотвратимости наказания и принципа, что ни один невиновный не должен быть наказан. Если какой-то работник пенитенциарного заведения был замечен в том, что допускал нарушения прав человека, занимался пыткой, то он привлекается к ответственности. Такие процессы становятся публичными и выливаются в уголовные приговоры. И этот принцип работает холодным душем для головорезов, желающих издеваться над людьми, пользуясь своими властными полномочиями.
- Приходится довольно часто слышать от украинцев такое утверждение, что правозащитники защищают в тюрьмах разных бандитов, которые на свободе убивали, грабили, занимались насилием, а теперь требуют достойного обращения со стороны администрации пенитенциарного учреждения. Объясните, пожалуйста, зачем вы защищаете бандитов?
– Мы защищаем не бандитов, а права человека. Это важно понимать. И независимо от того, по отношению к кому происходят нарушения прав человека. Если права человека будут нарушаться в отношении тех садистов из 77 колонии, то мы тоже на это отреагируем. Мы защищаем абсолютно всех без исключения, если в их отношении нарушаются права человека.
– И последний вопрос. Я периодически пересматриваю судебные решения и мне попадаются приговоры, вынесенные в отношении заключенных, которые из мест лишения свободы мобилизовались в ряды ВСУ, затем дезертировали, снова совершили преступление и вернулись в места лишения свободы. У вас есть статистика, сколько вот таких мобилизованных вернулось в тюрьмы и оправдала ли себя такая практика?
– Я задам вам другие вопросы. А сколько гражданских людей сбежали от мобилизации? А сколько бывших заключённых, неоднократно осужденных, стали героями на войне? Сколько из них достойно сражается и защищает страну? Они своим поведением дают пример другим людям. Их истории журналисты почему-то не упоминают. Хотелось бы, чтобы этот аспект вы освещали. Это очень важно. Это мотивирует других. Мы все же говорим о социальной адаптации. Уголовное наказание состоит из двух частей: ресоциализация и социальная адаптация. Государство должно создать такие условия, чтобы изменить отношение людей к совершению преступлений. А социальная адаптация – это восприятие обществом бывшего заключённого. И вот, к сожалению, наше общество их не воспринимает. А вот эта практика воинов бывших узников – это и есть тот первый шаг к процессу социальной адаптации.
История Андрея Диденко
Правозащитник 8 лет отсидел в тюрьме за преступление, которое, как он утверждает, не совершал. В 2002 году ему было предъявлено обвинение в хищении в особо крупных размерах и хранении оружия и наркотиков.
«Мы с моим приятелем планировали открыть мастерскую по изготовлению мебели, но чуть позже мне было предъявлено обвинение в хищении в особо крупных размерах и хранении оружия и наркотиков. Самое интересное, что меня арестовали даже без решения суда. Несколько дней меня держали без санкций и каких-то процессуальных элементов. Когда дело дошло до следователя, я просто подписал чистые листы бумаги. Я не знал, что будет в обвинении, мне уже было даже безразлично», - рассказал Андрей Диденко о себе.
Его пытали, требуя признаний.
За время, пока Андрей отбывал наказание в тюрьме, ему удалось, по его словам, выиграть благодаря написанным апелляциям и кассациям более ста лет для других людей. Но добиться справедливости по своему делу так и не удалось.
«Я отсидел все восемь лет. Более того, я был «злостным нарушителем режима содержания», потому что администрации любого исправительного заведения не нравится, когда ее действия или бездействие обжалуют законным способом, - объясняет правозащитник, - И вот само обжалование действий и бездействия чиновников привело к тому, что я находился в изоляции, длительное время меня подвергали дисциплинарным взысканиям за мою, можно уже сказать, профессиональную деятельность».
Пока Андрей сидел в тюрьме, его бросила жена и вышла замуж еще раз.
Также в тюрьме Диденко познакомился с руководителем Харьковской правозащитной группы Евгением Захаровым, который ему помогал.
«Потом, когда я освободился, мы встретились, и он предложил мне работать в Харьковской правозащитной группе», – говорит Андрей.
На сегодняшний день Андрей Диденко еще и помощник народного депутата Украины Ярослава Юрчишина.
