Время правых и виноватых: нужно ли Европе опасаться радикальных популистов

Восточная, Западная и Северная Европа наблюдает небывалый подъем правового популизма. Партии, которые ранее считались маргинальными, теперь претендуют на то, чтобы войти в парламент, а где-то — и стать у руля, как во Франции и Нидерландах. Правые популисты со временем отказались от многих радикальных атрибутов, как то гомофобия и антисемитизм, а их программы могут быть правыми, левыми и консервативными одновременно. Опасаясь прихода правых радикалов к власти центристы перенимают отдельные элементы их риторики и сами выступают в защиту традиционных западных ценностей. Удастся ли остановить победный марш ультраправых?

На следующий день после инаугурации Дональда Трампа в немецком Кобленце на съезде фракции Европарламента "Европа наций и свобод" встретились представители правого "популистского интернационала": лидеры французского "Национального фронта" Марин Ле Пен и нидерландской партии Партии Свободы Герт Вилдерс, Маттео Сальвини из итальянской "Лиги Севера" и одна из сопредседателей немецкой "Альтернативы для Германии" Фрауке Петри — всего около тысячи европейских правых. Конгресс сопровождался массовыми протестами против правого популизма.

"Вчера новая Америка, сегодня Кобленц и завтра новая Европа", — уверяет Вилдерс. Ориентируясь на результаты американских выборов и референдума о выходе Великобритании из ЕС, Ле Пен предсказывает, что французские, нидерландские, немецкие избиратели последуют примеру американцев и британцев и отвергнут политический истеблишмент, сбросят "ярмо политкорректности". Она ждет эффекта домино: за англосаксонскими странами придет черед пробуждаться континентальной Европы. Вот тогда, грозятся правые политики, и настанет время настоящих перемен. Ле Пен убеждена, что политикой будущего будет патриотизм — возвращаются национальные государства. Декларируемая ими цель — развал ЕС и еврозоны.

Шансы правых

В этом году важные для Европы выборы пройдут во Франции, Германии и Нидерландах. В Германии "Альтернатива для Германии" (AfD) не рассматривается как серьезный претендент даже на то, чтобы попасть в парламент (выборы пройдут в сентябре), поскольку в глазах представителей других партий AfD не является желаемым партнером для коалиции. Но популярность правой политической силы действительно выросла за последние пару лет и время от времени, в первую очередь после терактов, повышается до 15-16%. Сейчас ее показатели на уровне 11%.

А вот популярность Марин Ле Пен во Франции, где президентские выборы пройдут в апреле-мае, растет. И хотя французской националистке обещают победу в первом туре, во втором она, как ожидают, уступит правоцентристу Франсуа Фийону, причем с двукратным отрывом. Вмешаться в эту дуэль может независимый кандидат, экс-социалист Эммануэль Макрон, чей рейтинг вырос в последнее время.

В Нидерландах действительно популярен Герт Вилдерс — его рейтинг выше, чем у нынешнего премьера Марка Рютте, а Партия Свободы за два месяца до выборов в парламент немного опережает партию власти. Политологи, правда, сомневаются, что правым удастся найти партнеров для коалиции. Но в случае с этой страной уж точно можно ожидать чего угодно: как австрийского сценария (Александр ван дер Беллен на повторных президентских выборах обошел своего праворадикального соперника Норберта Хофера на 8% — солидный для этой страны отрыв), так и американского, когда шансы Трампа банально недооценили (ровно то же случилось на британском референдуме). Чего уж точно следует опасаться европейцам перед выборами, так это самоуспокоения.

Ультраправые используют победу Трампа, Brexit и съезды в пропагандистских целях, создавая видимость настоящего наступления времен крайних националистов. В то же время причины роста популярности правых партий в каждой стране индивидуальны, и встречи "популистского интернационала" принесут им мало, уверяют некоторые политологи. В частности, об этом говорит Тимо Лохоки, специалист по европейским правопопулистским партиям из Немецкого фонда Маршалла.

Не может служить предвестником побед радикалов и то, что президентом США стал Дональд Трамп. В отличие от той же Ле Пен, идущей на выборы от ультраправой партии, которую с трудом удалось отбелить от ее антисемитской истории (ради этого глава партии даже пошла на ссору с отцом и исключение его из партии), Трамп выиграл номинацию от одной из двух главных политических сил страны, где устойчива традиция голосования за "свою" партию.

По словам Антона Шеховцова, известного исследователя правых движений в Европе и научного сотрудника Венского института гуманитарных наук, хотя в ближайшее время лишь нидерландская Партия Свободы, скорее всего, победит на выборах, тенденция популярности правых сохранится.

"Но это не значит, что будут серьезно расти их рейтинги. Я думаю, что более умеренные партии найдут способ вернуть доверие со стороны избирателей. Это займет, конечно, какое-то время", — сказал он "Апострофу". По мнению политолога, популярность правых в Европе можно объяснить как общими для континента, так и индивидуальным для каждой страны причинами.

Несмотря на все сложности и вызовы, с которыми столкнулась Европа, ее институты, общество и политическая культура достаточно гибки, чтобы приспособиться и найти эффективный ответ, считает Вячеслав Лихачев, российский историк и политолог, специализирующийся на радикальных движениях, политическом экстремизме и национализме. Поэтому за подъемом правых радикалов может вновь последовать их маргинализация.

"Другими словами, хотя, возможно, пик популярности ультраправых еще не пройден, я не думаю, что в долгосрочной перспективе Марин Ле Пен права, когда говорит о наступлении новой эры и становлении нового миропорядка, в котором место ультраправых существенно изменится. Хотя ультраправые уже существенно повлияли на повестку дня, я не вижу ни реальной перспективы их прихода к власти, ни пространства для действительно драматических изменений европейского политического ландшафта", — полагает Лихачев.

Время правых...

Без эффективной политики стран Евросоюза грезы радикалов могут стать европейской реальностью. Главный предмет критики праворадикальных партий — миграционная политика европейских правительств и прежде всего канцлера Германии Ангелы Меркель, которая стала символом политики открытых дверей. Выпады в адрес Брюсселя и европейских столиц заставляют Рютте, Меркель и других топ-политиков ЕС прагматизировать свою позицию. В конце 2016 года немецкая канцлер вынуждена была отступить от своего курса в вопросе мигрантов и пообещать, что не все прибывшие останутся в Германии, а ситуация лета 2015 года не повторится.

Антимусульманская, антииммигрантская риторика — из разряда must-have для любого европейского правого радикала. Вслед за правыми популистами отдельные кодовые слова, вроде "защиты ценностей", для повышения своей популярности подхватывают центристы. Подобные заявления принадлежат и Меркель, и Рютте, который изо всех сил бьется за сохранение рейтинга, и главному кандидату в президенты Франции республиканцу Франсуа Фийону. В этой части программы различия во взглядах праворадикальных и правоцентристских партий сужаются.

"Сам по себе рост электоральной популярности национал-радикалов — свидетельство проблем, с которыми предстоит справляться всему обществу в целом. Рост изоляционистских, евроскептических, популистских и отчасти ксенофобных настроений влияет на политическое поведение сегодняшней элиты. Необязательно суля победу именно национал-радикальным силам, эти тенденции способствуют сдвигу вправо всего политического спектра. Мы видели это во многих странах, характерным тут может быть пример Венгрии последних лет", — сказал "Апострофу" Вячеслав Лихачев.

В течение 2016 года Берлин ужесточал политику в вопросе миграции. В декабре Меркель также выступила за запрет на ношение паранджи в общественных местах и сказала следующее: "Наши законы стоят выше шариата". Очевидной целью этих заявлений было продемонстрировать, что недовольные были услышаны. В последние месяцы рейтинг Меркель лишь растет.

Еще один лозунг правоорадикальных партий — выход своих стран из ЕС. Никто, конечно, не скажет, будет ли он реализован на практике в случае прихода правых к власти, но Евросоюз от угрозы Frexit, Nexit и прочих exit в ближайшее время никуда не денется. Отсюда и страхи распада Евросоюза — все еще крайне сомнительного, но уже не невероятного сценария. Однако, в отличие от антимусульманских взглядов, жажда распада ЕС не является общей для всех правых.

Чтобы охватить более широкую аудиторию, правые популисты часто избавляются от гомофобии и антисемитизма (это касается не только "Национального фронта", но и Партии Свободы, выступающей в защиту прав ЛГБТ и евреев; партии "Шведские демократы", которая на последних выборах впервые набрала более 10%), и даже выступают за защиту от ислама либерального, а не консервативного порядка. Но удары по имиджу все-таки случаются.

Глава земельной фракции "Альтернативы для Германии" в Тюрингии Бьёрн Хёкке назвал берлинский мемориал жертвам Холокоста "памятником позору". Сказал он следующее: "Мы, немцы, наш народ, — это единственный в мире народ, который установил памятник позору в самом сердце своей столицы". Из партии Хёкке не исключили. В руководстве партии выступили с осуждением, но часть членов AfD, что показательно, поддержали политика. Сам Хёкке позже заявил, что был не так понят — Холокост он не отрицает. Политологи говорят, что двусмысленное заявление стало классическим примером провокации, цель которой — охватить как можно более широкую аудиторию. Выпад против евреев услышат те, кто хочет его услышать, но не граждане, которые не считают себя радикалами.

Нельзя обойти вниманием и то, что программы правопопулистских сил включают элементы разных политических течений. Они могут быть либеральными, консервативными или же вполне левыми одновременно (экономические программы леворадикальных и праворадикальных партий направлены против истеблишмента и глобализации), но с приправой национализма.

Антон Шеховцов считает, что нынешняя популярность правых популистов — лишь продолжение тенденции 80-90-х годов. Но сейчас те же партии или новые политические силы — менее радикальны. "Излишний радикализм, как показывали многие исследования, да и лидеры сами это понимают, отбивает у людей желание голосовать за них. Поэтому они стали более умеренными", — объяснил политолог. И в Германии, и в Нидерландах существовали партии, которые, в отличие от нынешних, можно было назвать откровенно фашистскими или нацистскими.

В межвоенный период XX века во многих уголках мира политические силы предложили авторитаризм как альтернативу либеральному строю. Европа тогда прошла свой путь к правому популизму и обратно через Вторую мировую войну. Так что в появлении новых правых на политической сцене и даже их приходе к власти — мало нового. За последние 10-15 лет ряд партий прошли путь от политических изгоев до полноценных участников борьбы за власть. Тот же "Национальный фронт" имеет богатую историю, хотя никогда не побеждал на выборах. В Венгрии не один год уверенно правит "Фидес" Виктора Орбана. Их партия-близнец (во многом, но не в вопросе отношения к России) вернулась к власти в Польше.

В Норвегии члены правой Партии прогресса уже не первый год в правительстве — у них аж 8 из 19 министров. В 2015-м в правительстве Финляндии одно из кресел занял председатель Партии финнов Тимо Сойни. Датскую народную партию в XXI веке в основном подключают к правящей коалиции, хотя и не берут ее членов в правительство. Партии в этих северных странах занимают правопопулистские, либерал- или национал-консервативные позиции, но все же ощутимо менее радикальны, чем нидерландские, немецкие или же французские ультраправые. Они антииммигрантские, евроскептические, но в целом, скорее, тяготеют к правоцентристам и входят в соответствующую фракцию Европарламента (кроме норвежской партии, ведь эта страна не в ЕС) — "Альянс консерваторов и реформистов в Европе".

Есть и украинский пример той же "Свободы", которая имеет опыт руководства на высоких должностях — Игорь Швайка руководил Министерством аграрной политики, а Олег Махницкий несколько месяцев занимал должность генпрокурора. Хотя, конечно, украинский опыт не дает ключей к понимаю европейской ситуации, и успех "Свободы" был обусловлен исключительно украинскими причинами. Ведь сейчас, несмотря на популярность национал-популистов в Европе, в Украине правые радикалы, скорее, теряют популярность, отмечает Лихачев.

Важный, ввиду примера Финляндии, Норвегии и Дании, для европейских лидеров вопрос — можно ли сотрудничать с правыми. К чему привело заигрывание с Гитлером, известно. Но стоит ли опасаться тех же последствий сейчас? И можно ли избежать уступок?

Антон Шеховцов считает, что в XXI веке те же последствия, что и в первой половине XX века, попросту невозможны: слишком сильно изменился мир, глобализация и тесные экономические связи между странами "не позволят этим партиям стать столь же опасными". С другой стороны, легитимация правых сил через привлечение к власти вряд ли будет хорошей идеей: "Я не думаю, что следует сотрудничать с правыми или левыми радикалами. Руководству европейских стран необходимо понять, что мир очень сильно изменился. Мы сейчас видим, что существует подъем национализма, и необязательно он выражается в поддержке правых радикалов".

Слева направо депутаты Европарламента фракции "Европа наций и свобод": лидер итальянской правоцентристской партии "Лига Севера" Маттео Сальвини, член нидерландской праворадикальной Партии Свободы (PVV) Марсель де Грааф, член британской крайне правой Партии независимости Великобритании (UKIP) Дженис Аткинсон, генсек австрийской ультраправой Партии свободы (FPÖ) Харальд Вилимски, лидер французского "Национального фронта" (FN) Марин Ле Пен, лидер нидерландской праворадикальной Партии Свободы (PVV) Герт Вилдерс и лидер бельгийской крайне правой партии "Фламандский интерес" (Vlaams Belang) Том Ван Грикен во время пресс-конференции в Брюсселе.

Фото: EPA/UPG

… и виноватых

К росту популярности правых привело убийственное сочетание периода экономического застоя, от которого Европа не может избавиться после мирового финансового кризиса, с самым большим наплывом мигрантов со времен Второй мировой. Проблемы либеральных демократических правительств — о которых говорить не принято — за несколько лет не были решены. Последствия могут оказаться плачевными. О закостенелости европейской бюрократии все чаще говорят даже внутри этой самой бюрократии.

"Центристским элитам необходимо учитывать, что многие требования и заботы людей, которых можно назвать потерявшимися из-за глобализации, являются вполне легитимными. Необходимо учитывать эти проблемы и восстанавливать доверие", — уверен Шеховцов.

Он называет общие причины подъема радикальных популистов: "недоверие к мейнстримным политикам, к так называемым политическим элитам, отсутствие ощущения экономической безопасности, тот же кризис беженцев, восприятие миграции как угрозы для представителей так называемого коренного населения, которые давно живут в той или иной стране, но сами даже могут быть мигрантами в какой-то степени".

Профессор политической философии Гарвардского университета Майкл Сандел в колонке на Project Syndicate также указывает на причины, почему люди, которые голосуют за популистов, вправе возмущаться. Американские демократы и британские лейбористы сами забыли о своем традиционном электорате в пользу более образованных и прогрессивных избирателей, за что и поплатились. Разрыв между богатыми и бедными увеличивается. Социальное устройство способствует "меритократической спеси" и делению на успешных и неуспешных, образованных и необразованных, вследствие чего те, кто не преуспел, уверены в коррумпированности системы или разуверены в себе. Отсюда — злость и обида, которые с успехом использовал Трамп. К рабочим профессиям уважения все меньше, и перспектива автоматизации производства должна стать поводом для политиков переосмыслить роль и значение работы.

Наконец, граждане западных стран чувствуют себя преданными: как им кажется, проводя политику открытых дверей и пытаясь заключить сделки о свободной торговле, власти больше заинтересованы в дешевых продуктах и дешевой рабочей силе, чем в сохранении их рабочих мест. Европейские и американские элиты, считает Сандел, не нашли ответ на вопросы, которые перед ними поставила глобализация (например, что важнее — космополитическая этика или национальная солидарность). Его рецепт — принимать во внимание претензии избирателей, которые и стали причиной популярности правых радикалов, но не наследовать ксенофобию и жесткий национализм.

Западным элитам нужна встряска. Для американцев ею обещает стать избрание Трампа. Есть надежда, что Европе хватит угрозы прихода к власти Ле Пен.