В Национальном художественном музее Украины (НХМУ) открылась выставка «Герои. Попытка инвентаризации». Огромная экспозиция, занявшая практически весь первый и часть второго этажей музея, имеет заведомо двойственный характер. С одной стороны, показывая почти 180 скульптур, графических листов и живописных полотен из своих фондов, НХМУ в очередной раз демонстрирует богатство собственного хранилища. С другой стороны, делает это с известной долей гражданской стыдливости. Ведь кураторы, возглавляемые немецким специалистом Михаэлем Фером, вознамерились провести ревизию не только своей коллекции, но и понятия «герой» в национальной культуре. И, похоже, попали впросак, записав туда совершенно неожиданных личностей.
Выставка «Герои. Попытка инвентаризации» имеет довольно странный зачин – на торцевой стене между первым и вторым этажами музея вывешено громадное полотно Михаила Хмелько «За великий русский народ». Эта написанная в 1947 году картина изображает банкет в Кремле в ознаменование победы над фашистской Германией, где генералиссимус Иосиф Сталин в толпе партийных соратников и советских военачальников провозглашает свой исторический тост. Под картиной помещена схема-разъяснение, чтобы посетитель музея смог сориентироваться, кто там Ворошилов, а кто Калинин с Буденным, и почему вместо присутствовавшего сначала в кругу сталинских единомышленников Лаврентия Берии художник затем вписал некоего незнакомца. Это, разумеется, познавательно, но в общем сразу сбивает с толку. О каких, собственно, героях идет речь? Фигурантах учебников истории? Литературных персонажах? Навязываемых любой идеологией образцах для подражания?
В преддверии основного блока экспозиции первоначальное недоумение усиливается. Там углубился в чтение газеты мраморный товарищ Ленин, вытесанный подобострастным резцом Петра Мовчуна. Всевозможных изображений «вождя мирового пролетариата» на выставке вообще немало – и в бронзе, и в красках. Это, наверное, актуально в свете происходящего в последние месяцы освобождения постаментов в разных украинских городах от фигуры этого большевистского тирана. Но ведь, строго говоря, Ленин если и был когда-то героем, то только анекдотов. Он, как и другие вожди,– идол, икона. Однако само появление его в экспозиции, с точки зрения кураторов, более чем оправданно.
Они, не мудрствуя лукаво, причисляют к героям всех, кто хоть как-то выделяется на безымянном народном фоне. Ошибка же авторов экспозиции, пожалуй, заключается в умозрительности и всеядности подобного подхода. Грубо говоря, там, где следовало бы работать скальпелем, они орудуют топором. И эта концептуальная простота парадоксально порождает концептуальную невнятицу. В национальные герои, по этой логике, попадают и святой Георгий с великомученицей Варварой, и Тарас Шевченко с Иваном Франко, и Богдан Хмельницкий (специальный зал, посвященный гетману, заключившему в 1654 году фатальное соглашение с московским царем, не случайно соседствует с упоминавшимся эпическим полотном Михаила Хмелько), и казак Мамай (чье имя, кстати, переводится с тюркского как «никто»), и бывший уголовник, а затем красный командир Григорий Котовский, ликвидирующий банду Матюхина на жанровом полотне художника Федора Кличко, и передовики социалистического производства, и поэтесса Лина Костенко, и даже школьница, вступающая в комсомол, с торжественной умильностью запечатленная Сергеем Григорьевым.
Наверное, один из главных выводов, к которому пришли сами кураторы и который они, возможно, порой слишком навязчиво пытаются внушить зрителям, состоит в том, что герои, по крайней мере, в тоталитарном обществе по большей части создаются в идеологическом инкубаторе. Через такую призму даже великолепный, солнечный, ликующий «Хлеб» Татьяны Яблонской, по-видимому, должен восприниматься как сомнительное произведение. Наверное, кураторы, невольно дезавуируя ценность собственной музейной коллекции, одновременно готовы предостеречь современных художников от создания полотен вроде «Посвящение в скауты» или «Мажоры получают удостоверения народных депутатов», которые вполне могли бы родиться как реплики к упомянутому холсту Григорьева или «Высокой награде» Татьяны Голимбиевской (кто, впрочем, способен написать сегодня такие виртуозные в живописном смысле работы?). Однако сами авторы экспозиции, кажется, продолжают жить в плену идеологических миражей. Один из залов музея (по какой-то злой иронии, именно тот, где недавно проводилась торопливая и несуразная выставка «Кодекс Межигорья», где демонстрировались вещи, вывезенные из резиденции президента-беглеца Виктора Януковича) оставлен ими пустым – как место для дискуссий о современном герое. Будто бы они, действительно, не знают, кто он.