Достаточная длинная история, масштабность последствий и удивительное упорство, с которым на поверхность выносятся лишь откровенно провальные идеи решения конфликта на Донбассе, подталкивают к более внимательному и глубокому поиску ответов на разные вопросы. Один из них – вопрос о факторе времени.
Процесс мирного урегулирования любых конфликтов всегда осложняется наличием сил – политических, военных, общественных, лобби и т. д. – заинтересованных в его срыве. По каким-то причинам продолжение конфликта отвечает их интересам, в некоторых случаях – жизненно важным. Эти силы в конфликтологии называются "спойлерами". Они всячески – открыто или втайне – мешают течению мирного процесса, используют провокации и насилие в наиболее критические моменты с целью такой мирный процесс сорвать.
Расхожее мнение сводится к тому, что правительства не заинтересованы в продолжении конфликтов на собственной территории и не могут быть спойлерами, поскольку подобные конфликты создают масштабные проблемы социального, экономического и прочего характера, подрывают легитимность и требуют прямых затрат на ведение военных действий. Однако факты демонстрируют несколько иную картину: в среднем каждый год наблюдается один случай возобновления противостояния именно по инициативе правительства. Это не так уж и мало, учитывая сопоставимо низкое количество успешных попыток решать или, по крайней мере, замораживать подобные конфликты в современном мире.
Ключевой фактор, влияющий на решения правительств затягивать или возобновлять насилие – это внутренняя политическая борьба. Продолжение конфликта позволяет воспользоваться эффектом сплочения, разместить ненадежные военные подразделения вдали от столицы и максимизировать краткосрочные выгоды от обострения конфликта. Для правительств, поставивших в качестве приоритетной задачу сохранения власти, война может быть полезным, хоть и дорогостоящим, инструментом. Впрочем, издержки могут лечь и на чужие плечи.
Чем слабее политические позиции правительства внутри страны, тем более привлекательным выглядит сценарий продолжения или возобновления противостояния. В этом смысле шансы мирного решения конфликта на Донбассе были максимальными сразу после проведения президентских выборов – беспрецедентная победа в первом туре была важна именно в этом смысле. Далее они должны только уменьшаться пропорционально политическому ослаблению действующего президента. Чем более острой становится политическая борьба внутри страны, и чем в большей степени контроль ускользает из рук правящей коалиции, тем большим становится риск возобновления конфликта. В особенности это касается переходных политических режимов.
Есть факторы, которые увеличивают вероятность продления или возобновления конфликта по инициативе правительства. К ним относятся: территориальный характер противостояния; наличие на спорных территориях значительных объемов природных ресурсов – что особенно важно для экономик, зависимых от ренты или самих ресурсов; и негативный исторический опыт, т.е. уже существующая история конфликта без приемлемого решения.
Если вдруг на мгновение допустить безумную мысль о том, что ограниченный, но насильственный конфликт на Донбассе, в целом контролируемый и затянутый во времени, играет полезную роль не только для Москвы, но и для отдельных спойлеров в Киеве, то можно утешить себя тем, что мы далеко не первые и не последние в длинном ряду похожих ситуаций. В первом случае он помогает создавать мифы, консолидировать власть, манипулировать общественным мнением и избавляться от маргиналов; в последнем… в принципе, выполняет те же функции. Боевики на Донбассе – сравнительно дешевый инструмент для сохранения власти нынешнего кремлевского режима. Но те же самые боевики очень удобны и для решения других задач. Скажем, по консервации олигархической системы в Украине и доведению эффективности выжимания ею ресурсов из беднеющего населения до исторических максимумов.
Подобные безумные допущения помогают объяснить многое. Например, категоричную риторику о борьбе за территориальную целостность страны – борьбе, которая наверняка займет десятилетия. Гневное отвержение любых планов и возможных компромиссов, сохранение такой повестки дня, которая способна лишь максимально затянуть конфликт под аккомпанемент бесконечных препирательств о том, проводить ли выборы, вносить ли изменения в конституцию, отводить ли войска – и таких же бесконечных срывов любых намечающихся подвижек.
Ясной становится и гибридная стратегия Украины, под общим названием "ни войны, ни мира ". Именно под таким соусом грани размываются окончательно и понять, где и когда конфликт будет завершен, становится совершенно непосильной задачей.
Нормандский формат, конечно, становится под таким углом зрения способом водить за нос европейских партнеров. Причем способом, удобным как для Киева, так и для Москвы. Выступая в роли непримиримых соперников, для которых нет зоны возможного компромисса, можно неопределенно долго сохранять Европу в подвешенном и растерянном состоянии. Неудивительно, что американцы, видимо, подозревая неладное, не хотят в этом участвовать. Как не хотят и делать много другого для нас, о чем мы так настойчиво просим. Впрочем, возможно, просим, изначально не надеясь получить.
Российское вмешательство создало почти идеальные условия для бесконечного затягивания конфликта. В отличие от большинства классических внутренних конфликтов, у нас война против внешнего врага. Война, в которой все объектное поле обставлено красными линиями, пересечение любой из которых – автоматическое предательство. Военных решений нет, дипломатических решений – тоже нет. Есть только вопрос о том, на кого в наибольшей степени работает время.
