20 марта ожидается официальный визит в Киев президента Турецкой республики Реджепа Тайипа Эрдогана. Позиция Турции в отношении российской агрессии и конфликта на востоке нашей страны до сих пор вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Официальная Анкара не стала четко и недвусмысленно на сторону Украины, как это сделала Польша. Турция не пытается балансировать между Киевом и Москвой, стремясь заработать дополнительные политические или экономические дивиденды, как это делает Беларусь. Руководители страны сделали официальные заявления о поддержке украинской территориальной целостности, однако они не присоединились к европейским или американским санкциям. Более того, в разгар военных действий на Донбассе и начала действия западных санкций в отношении РФ Турция протянула «руку помощи» Москве в виде принятия отдельного документа по увеличению поставок турецких товаров на российский рынок. Политика страны в отношении Крыма и его принадлежности Украине не является константой и может меняться не обязательно в желательном для Киева направлении, а в энергетической сфере Украина уже сталкивалась с достаточно недружественной позицией Анкары по поставкам сжиженного газа. Турция является влиятельным игроком системы безопасности в Черноморском регионе ‒ достаточно вспомнить ее роль во время российско-грузинской войны 2008 года. Позиция Анкары может стать одним из решающих факторов и в российско-украинском конфликте.
Кем является сегодня Турция для Украины: другом, партнером, конкурентом? И кем станет она завтра?
После российской аннексии Крыма в марте 2014 года власти Турции официально выразили серьезную обеспокоенность социально-экономическим положением и обеспечением прав крымско-татарского народа на полуострове. Этот вопрос поднимался во время телефонных разговоров на тот момент премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана с президентом Владимиром Путиным. Анкара не признала результатов так называемого «референдума» от 16 марта 2014 года и неоднократно декларировала свою приверженность принципу территориальной целостности Украины, а также призвала решить российско-украинский конфликт, основываясь на международном праве, а не на односторонних силовых шагах.
Вместе с тем, турецкие руководители категорически отказались вводить одновременно с ЕС и США санкции против РФ. Более того, на сегодня, кроме РФ, Турция является единственной страной, которая нарушает резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН от 27 марта 2014 года и не прекращает транспортное (паромное) сообщение с оккупированным Россией Крымом. Руководство страны предпочитает проводить прагматичную политику разделения общих и взаимоисключающих интересов – получать максимальную экономическую выгоду там, где это возможно, и ограничиваться морализаторской риторикой в тех вопросах, касательно которых у Турции и РФ ‒ диаметрально противоположные взгляды.
Такая, казалось бы, двойственная политика Анкары базируется на следующих составляющих: (1) традиционно настороженное отношение Турции к любой военной активности России в Черноморском регионе – особенно к наращиванию контингента вооруженных сил РФ в Крыму. Россия воспринимается как конкурент и угроза, тем более Россия в Крыму, что для Турции имеет достаточно символическое значение; (2) собственное «тюркоцентричное» восприятие региона, роли и миссии Турции в черноморском и средиземноморском бассейнах, на территории бывшего СССР или на Ближнем Востоке, углубление разногласий с ЕС по ряду внутриполитических и международных вопросов; (3) желание воспользоваться любыми возможностями для усиления собственных политических или экономических интересов, а также стремление избегать вызовов, которые могут создать угрозы этим интересам, например энергетическим, учитывая зависимость страны от поставок российского газа.
С начала 2000-х годов экономический бум в двусторонних отношениях Турции и России коснулся двух ключевых сфер: импорта российского газа и туристических услуг. Сегодня Россия является для Турции вторым по значению торговым партнером после ФРГ. В 2014 году совокупный товарооборот между Турцией и РФ составил $34 млрд – в основном благодаря импорту российского газа, который на 60% покрывает потребности Турции в этом энергоносителе. Для сравнения – украинско-турецкий товарооборот за этот же период составляет лишь $4,86 млрд. В то же время согласно данным российского Центробанка, Турция занимает лидирующее положение в секторе импортируемых в РФ услуг (конечно же, речь идет о туристическом бизнесе). Так, в 2014 году самым популярным местом отдыха российских граждан была Турция, отельно-туристическая индустрия которой за прошлый год приняла на обслуживание около 4 млн россиян. Больший туристический поток в Турцию генерирует только ФРГ. Нельзя также не упомянуть о строительстве и сельском хозяйстве. Для этих отраслей турецкой экономики Россия является большим и важным экспортным рынком.
С 2010 года между Турцией и РФ создан и функционирует Совет сотрудничества высокого уровня (ССВУ), в рамках рабочих заседаний которого за четыре года было заключено около 40 договоров, включая соглашение о безвизовом режиме. Со временем к экономической составляющей российско-турецких отношений добавилось желание Москвы увеличить стратегическое сотрудничество, в том числе в военно-политической сфере. Повод для сохранения такого рода надежд Кремлю дали два события, которые в Москве были ошибочно восприняты как намеки на стратегическое партнерство.
Во-первых, в 2003 году парламент Турции отказался дать разрешение на использование вооруженными силами США турецкой территории при маневрах, связанных с войной в Ираке. Во-вторых, в 2008 году, ссылаясь на Конвенцию Монтре о статусе проливов, Анкара не пропустила корабли США к черноморскому побережью Грузии, против которой Россия на тот момент развернула так называемую «пятидневную войну». Вероятно, это дало повод президенту Владимиру Путину надеяться на углубление не только экономических, но и стратегических отношений с турецким лидером Реджепом Тайипом Эрдоганом в качестве потенциального противовеса американскому влиянию на Южном Кавказе и Ближнем Востоке.
Однако дальше отдельных сфер экономики сотрудничество между РФ и Турцией вряд ли продвинется. И дело не только в том, что Турция является членом НАТО. Обе страны имеют слишком разные видения целого ряда региональных проблем: сирийской гражданской войны (Реджеп Тайип Эрдоган поддерживает местную оппозицию, Владимир Путин ‒ сирийского президента Башара Асада), Нагорно-Карабахского конфликта (Анкара выступает на стороне Баку, Москва ‒ на стороне Еревана), аннексии Крыма (Турция неоднократно официально высказывалась о недопустимости пренебрежения основополагающим принципом нерушимости границ в Европе).
Это также касается и стратегических инфраструктурных инициатив, в частности проекта российско-турецкого газопровода «Турецкий поток». Его создание президент Владимир Путин поспешно анонсировал во время своего официального визита в Анкару 1 декабря 2014 года. Однако сразу же после его отъезда правительство Турции однозначно заявило, что альтернативный азербайджано-турецкий проект TANAP является для этой страны абсолютным приоритетом. Такая же позиция была подтверждена во время недавнего визита в Анкару президента Азербайджана Ильхама Алиева. По существу, корпорации «Боташ» и «Газпром» подписали в декабре только меморандум – декларацию о намерениях. Согласно этому документу российский газовый монополист обязуется подготовить лишь предварительное технико-экономическое обоснование будущего проекта газопровода, чтобы впоследствии представить его турецкой стороне для рассмотрения и обсуждения. И это в то время, когда уже 17 марта текущего года состоялся торжественный старт строительства TANAP. К 2019 году этот газопровод позволит диверсифицировать поставки газа на внутренний турецкий рынок и существенно снизить на нем теперешнюю 60-процентную долю россиян.
В частных беседах с представителями украинского посольства в Анкаре турецкие дипломаты признают, что у них нет стратегических отношений с Россией, а взамен существуют определенные экономические отношения, которые ограничиваются преимущественно туризмом и импортом газа. По их мнению, отсутствие взаимопонимания между Анкарой и Москвой по вопросам Сирии, Украины, Ирака, Кавказа и Египта является непреодолимым препятствием на пути построения стратегических отношений с Россией, у которой нет перспектив сотрудничества в сфере безопасности в Турции.
С другой стороны, только из-за несовпадения стратегических интересов не стоит надеяться на более жесткую позицию Анкары относительно российской агрессии в отношении Украины. Ведь кроме энергетической зависимости от России, которая исчезнет не ранее 2019 года, в ближайшие три месяца этому будут препятствовать и запланированные на июнь 2015 года выборы в парламент Турции. На них президентская Партия справедливости и развития рассчитывает победить по рецепту, который апробирован еще с 2002 года, когда Р господин Эрдоган впервые пришел к власти. Один из секретов политического долголетия и высокого рейтинга Эрдогана заключается в устойчивом росте турецкой экономики и постепенном повышении качества жизни в стране. Львиная доля этих экономических достижений Турции связана с налаживанием экономических связей с ФРГ, Ираном и Россией. В условиях замедления экономического роста и почти 30-процентной девальвации национальной валюты за последний год, введение санкций и ограничений экономической деятельности турецких бизнесменов с Россией означало бы для турецкого президента и его партии сознательное политическое самоубийство. Конечно, в правящих кругах страны никто не готов к таким жертвам ради Украины.
Это именно тот случай, когда экономические интересы определяют политические шаги. Например, отказавшись от санкций против РФ, Турция не только сохранила предыдущие объемы экспорта продукции собственного агропромышленного комплекса, но и начала наращивать их благодаря подписанному 14 августа 2014 года протоколу о расширении объемов экспорта турецкого продовольствия в Россию. Речь идет, прежде всего, о мясной и молочной продукции, рыбе и продуктах растительного происхождения, импорт которых позволил Москве смягчить отрицательный эффект от введенного ею же запрета на импорт продовольствия из стран Запада.
Свою роль в прохладном отношении к украинскому кризису сыграло и традиционно настороженное отношение турецких политиков к масштабным социальным протестам наподобие тех, которые происходили в 2013 году на площади Таксим в Стамбуле. Руководство Турции никогда не воспринимало революционные события в соседних странах положительно – вспомним хотя бы его реакцию на Оранжевую революцию 2004 года. Краеугольный камень внешней политики президента Эрдогана ‒ лучше стабильность, чем революция и непредсказуемость, особенно в Черноморском регионе. Поэтому и Революция достоинства 2014 года была так же настороженно воспринята турецким руководством.
Таким образом, Турция повела себя слишком осторожно и не была готова отказываться от дивидендов, которые можно получить от борьбы из-за украинского кризиса, развернувшейся между Западом и Россией. Учитывая это, логичным является вопрос о реалистичности задекларированного между Украиной и Турцией «стратегического партнерства» и сотрудничества в рамках Организации черноморского экономического сотрудничества.
Похоже, в отношениях Киева и Анкары наступает время, когда следует определиться с приоритетами и искать новые точки соприкосновения. Такими точками могли бы стать, прежде всего, экономические интересы. Во время визитов турецких руководителей их всегда сопровождает многочисленная делегация представителей бизнеса, задачей которой является поиск новых торговых и инвестиционных возможностей, и нынешний визит в Украину не станет исключением. Даже в условиях российской агрессии и всем известных внутренних экономических проблем, существуют возможности для реализации на украинской территории проектов в таких отраслях, как текстильное и швейное производство, пищевая промышленность, сельское хозяйство, строительство, банковский сектор, морская логистика (строительство портовых терминалов в дельте Днепра и Южного Буга для перевалки грузов «река-море»). Далеко не в полной мере используется потенциал двустороннего сотрудничества в области судостроения, авиастроения, энергетики. Торговые и инвестиционные потоки возможно направить в южные области Украины – Херсонскую, Николаевскую, Одесскую и Запорожскую, где могут быть созданы благоприятные условия для турецкого бизнеса. В этом отношении заслуживает внимания недавно выдвинутая идея проведения двустороннего бизнес-форума под условным названием «Черноморская экономическая инициатива ХХІ века». Новый импульс экономическим связям придаст и завершение процесса заключения с Турцией соглашения о свободной торговле.
Необходимо признать, что на данный момент Турция значительно больше нужна Украине, чем Украина ‒ Турции. Украина нуждается в едином фронте поддержки всех соседних стран. Несоблюдением санкций и активизацией контактов с Россией и оккупированным Крымом Турция не способствует давлению на агрессора и поддержке скорейшего решения нынешнего конфликта на востоке Украины. Украина вместе с американскими партнерами должна провести серьезную работу с Анкарой касательно ее политики в отношении санкций и Крыма. Вместе с тем, следует выработать новые взаимовыгодные экономические и энергетические проекты. Украина должна сыграть на настороженном восприятии Турцией российского империализма и желании турецкого бизнеса максимально заработать на соседних рынках. Украинская дипломатия сегодня должна предложить Анкаре обновленное стратегическое партнерство и новое видение региона и Европы, где обе страны смогут удовлетворить свои национальные интересы.
