В прокат вышел фильм «Игра в имитацию», основанный на фактах биографии знаменитого британского математика, одного из пионеров информатики,‒ Алана Тьюринга. Ученого, сумевшего в годы Второй мировой войны вместе с группой криптографов взломать код немецкой шифровальной машины «Энигма», сыграл Бенедикт Камбербэтч, прибегнув в трактовке роли примерно к тем же средствам, которые он уже использовал при создании самого известного своего образа ‒ Шерлока Холмса.
Англоязычный дебют норвежского режиссера Мортена Тильдума «Игра в имитацию» выдвинут на «Оскар» сразу в восьми номинациях, но можно с большой долей вероятности прогнозировать, что он не получит ни одной статуэтки, как это уже случилось на «Золотом глобусе», где фильм претендовал на пять наград, однако в итоге остался с носом. Это, разумеется, никак не умаляет достоинств картины, авторы которой не без успеха пытаются соединить в одном рассказе элементы биографической драмы и исторического триллера.
Это более чем добротное кино, к которому грех придираться. Все здесь на месте: увлекательная история, построенная на преимущественно новых для зрителей фактах о работе группы британских ученых, бойцов невидимого фронта, которые, как выясняется, основательно волияли на исход Второй мировой войны; неброская, но точная режиссура; прекрасный мужской актерский ансамбль, усиленный Кирой Найтли; наконец, исполнитель центральной роли ‒ Бенедикт Камбербэтч. Его герой, правда, к разочарованию многочисленных поклонниц актера, оказывается гомосексуалистом, но ‒ и тут снова следует отдать должное сценаристу Грему Муру и постановщику ‒ это не сильно выпячивается по ходу фильма. Реальный Алан Тьюринг довольно жестоко поплатился за свою нетрадиционную ориентацию ‒ в 1951 году ему решением суда прописали курс гормональной терапии, и через три года он покончил с собой довольно экстравагантным способом ‒ съев яблоко, в которое предварительно впрыснул раствор цианида.
Эксцентричность поведения, как известно,‒ классическая черта английских джентльменов, и герой Бенедикта Камбербэтча готов занять достойное место в этом ряду. Он не считается ни с какими общепринятыми нормами, маниакально сосредоточен на своих исследованиях, чурается компании, а талантливость своих сотрудников проверяет с помощью самостоятельно составленных кроссвордов. Едва ли не в первой же сцене фильма 27-летний ученый, приехав из Кембриджа на собеседование с чиновником правительственной секретной службы, с порога заявляет, что вовсе не стремится получить предлагаемую должность, но, безусловно, будет принят на работу, поскольку является лучшим математиком в мире.
Алан Тьюринг не сомневается в своей гениальности, и создатели «Игры в имитацию» всячески стараются втемяшить эту мысль и в головы зрителей. При этом они искренне игнорируют историческую правду, приписывая своему герою поступки, которые он не совершал, и утаивая факты, способные подорвать мнение о его исключительности. Даже коллизию с разгадкой пресловутого кода «Энигмы» они представляют едва ли не как личное достижение своего героя, не упоминая о том, что британцы использовали в своей работе наработки польских дешифровщиков, да и команду родных криптографов рассматривая не более, чем в качестве прилежных ассистентов Алана Тьюринга. Сетовать, впрочем, на это не следует ‒ таковы законы жанра.
Байопик нуждается в неординарной личности в эпицентре действия, и, в общем-то, только этому герою публика и обязана сопереживать. Хотя фильм явно претендует еще и на то, чтобы выглядеть психологическим триллером, надо признать, что саспенса в нем недостаточно. Конечно, предполагается, что зритель будет волноваться в эпизоде, когда, устав ждать от ученых эффективных результатов, недальновидные чиновники решат закрыть программу, или в момент, когда, расшифровав наконец код, герои вынуждены будут смириться с тем, что в большой игре английской разведки конкретный потопленный корабль с сотнями людей на борту ‒ необходимая стратегическая жертва.
Впрочем, так или иначе, все эти микросюжеты ‒ лишь исторический гарнир к главному блюду ‒ Бенедикту Камбербэтчу, актеру, которому словно предопределено судьбой играть уникумов и аутистов, актеру-загадке, за внешней холодностью, невозмутимостью и отстраненностью которого чувствуется кипящая лава страстей и, возможно, пороков. Эту маску выдающийся британский артист примерял и в своих ранних ролях, а идеально пригнал к своему лицу в образе Шерлока Холмса. Маска прилипла, и теперь Камбербэтч отчасти стал ее заложником. В новой работе он, конечно, как обычно, великолепен, но, в общем-то, вполне предсказуем.
Фильм Мортена Тильдума, в принципе, не обещает каких-то сногсшибательных сюрпризов и откровений. И в этом смысле «Игра в имитацию», безусловно, не подтверждает элегантный афоризм, несколько раз звучащий в картине: «Именно те, которые, казалось бы, из себя ничего не представляют, делают то, что никто и представить не мог». Тут все привычно и достаточно старомодно. Но в этой традиционности и основательности есть и своя несомненная прелесть ‒ как в сшитом портным на заказ пальто или в смастеренном умелым плотником столе, которые всегда будут служить надежнее, чем вещи, выплюнутые конвейером.