Новый закон о высшем образовании вступит в силу 6 сентября. Он позволит университетам самостоятельно формировать штат сотрудников, повысит их финансовую автономию и возложит на них полную ответственность за качество образования. Закон упраздняет уровень «специалист» и научную степень «кандидат наук», заменяя их на «магистр» и «доктор философии». Лицензированием и аккредитацией вузов будет заниматься Национальное агентство по обеспечению качества высшего образования. О том, какие еще изменения возможны в сфере высшей и средней школы, а также о своем предшественнике – Дмитрии Табачнике – министр образования и науки СЕРГЕЙ КВИТ рассказал корреспонденту А' ИРИНЕ ЛОПАТИНОЙ.
— Министерство образования и науки после смены руководителей не фигурировало в громких скандалах в отличие, например, от Министерства здравоохранения. Вам досталось легкое ведомство?
— Нет, оно не легкое. С людьми у нас все в порядке. Но нужно понимать, что я сам и моя команда вышли из общественного сектора. Я как министр не отстаиваю какие-то абстрактные интересы министерства, так как их просто не существует. Мое дело – отстаивать интересы педагогов и научных сотрудников, стараясь создать им комфортные условия для работы. Я не сменил баррикады – будучи президентом Киево-Могилянской академии я судился и дискутировал с руководством министерства. Теперь, став министром, я не изменил взглядов относительно введения новых стандартов украинского образования. Хотя проблем, конечно, существует много, особенно финансовых.
— Проводили ли вы аудит деятельности бывшего министра Дмитрия Табачника?
— Мы проводили такой аудит и обнаружили проблемы в сфере выпуска учебников, а именно в Институте инновационных технологий и содержания образования. Из-за этого были отстранены руководители института, которые были замешаны в коррупционных схемах. Это уже дело правоохранительных органов, и сейчас идет расследование. В самом же министерстве в бухгалтерских документах нет изъянов. Но мы знаем, что большинство «черных» схем осуществлялось наличными – заносили деньги за назначение на должности, за защиты научных работ, за лицензии, аккредитации. Но доказать это очень сложно. Что касается лично Дмитрия Владимировича (Табачника – предшественника Сергея Квита на посту министра.– А'), то там обнаружены другие доказательства криминальной деятельности. Но сейчас я о них говорить не буду из-за того, что ведется следствие. Надеюсь, что скоро уже будут опубликованы все материалы, и они дойдут до суда.
— Вы вообще смогли пообщаться с Дмитрием Табачником, он передал вам дела?
— Шутите… Нет, он сейчас где-то прячется. О чем мне с ним говорить? Но не стоит демонизировать клоунов, а необходимо решать поставленные жизнью задачи и видеть перспективу. Например, принят реформаторский закон «О высшем образовании». Также у мы сейчас разрабатываем рамочный закон «Об образовании», множество положений которого будет касаться средней школы, и закон «Про науку и научно-техническую деятельность». Я – оптимист, поэтому необходимо закончить работу над оставшимися двумя основополагающими документами к весне 2015 года.
— Одним из плюсов принятого закона «О высшем образовании» эксперты называют расширение автономии вузов. В чем она будет проявляться?
— Этот закон – результат длительной борьбы не только последних трех лет, но как минимум с 2005 года. После «помаранчевой революции» Киево-Могилянская академия вместе с еще семью университетами из разных регионов Украины, разной формы собственности организовала консорциум по реализации проекта университетской автономии. Но это всего лишь инструмент для вузов, они должны сами стать автономными, а не министерство должно как-то толкать их к этому. Организационная автономия даст возможность вузам принимать решения, не спрашивая разрешения у государства. Например, если раньше университет хотел взять на работу человека с иностранным дипломом доктора философии, то кандидату необходимо было пройти длительную и унизительную процедуру нострификации. Часто приходилось повторно защищать диссертацию. Теперь для принятия на работу такого специалиста необходимо будет только решение ученого совета вуза, без прохождения нострификации. Университет не должен будет теперь утверждать в министерстве штатное расписание и будет его формировать так, как считает нужно. Если штат будет раздутым, то финансово университет просто может стать неконкурентоспособным, поэтому вузам необходимо будет просчитывать необходимое именно ему количество сотрудников. Что касается финансовой автономии, то это, прежде всего, разрешение на выведение университетского спецфонда из Госказначейства на депозитные счета в банках. Очень большое пространство для академической автономии, которая прежде всего будет видна в качестве университета – это будет проявляться в содержательном и качественном преподавании, проведении научных исследований. Автономия – это не только права, но и ответственность. Именно ответственность за качество образования мы возложим на университет.
— Каким тогда образом будет отслеживаться качество получаемого образования в 800 украинских вузах и какова роль в этом будет Национального агентства по обеспечению качества высшего образования (НАОКВО)?
— НАОКВО будет заниматься лицензированием и аккредитацией вузов. Также этот коллегиальный орган будет аккредитовать специальные советы по защите диссертаций. Мы ликвидируем Высшую аккредитационную комиссию (ВАК) и переносим принятие решений о защите диссертаций в университеты. При вузах будут создаваться как постоянные, так и разовые спецсоветы по защите. НАОКВО будет формироваться из 15 человек по квотному принципу из представители работодателей, вузов разных форм собственности, студентов, Академии наук и государства. Мы сейчас работаем над списком подзаконных актов, которые будут детально расписывать способ реализации квотного принципа формирования НАОКВО. Кроме того, качество образования, кроме НАОКВО, смогут оценивать и независимые агентства, но только после получения аккредитации НАОКВО. Думаю со временем у нас будет целый рынок таких услуг по оцениванию и это будет нормально.
— Сейчас в Украине около 800 вузов. Работа НАОКВО уменьшит их количество?
— Мы хотим, чтобы процесс укрупнения проходил более естественным путем и подобные решения принимались в самих университетах. Конечно, будем требовать качества – если университет не отвечает критериям, то НАОКВО может забрать лицензию. Кстати, в этом вопросе вообще не будет играть роль размер университета. Важно, чтобы новый закон сделал значительный шаг в сторону выравнивания в правах частных и государственных вузов. Например, теперь частные вузы смогут получать госзаказ.
— Какие еще перемены ждут украинское высшее образование с принятием нового закона?
— У нас появится третий уровень образования – это структурированные PhD-программы (доктор философии). Они должны будут прийти на смену нашим аспирантурам и докторантурам. Но это непросто – также должны быть прописаны инструкции, как именно создавать подобные программы, каким критериям и требованиям они должны отвечать.
— Не обернется ли введение PhD-программ простой заменой вывесок на аспирантурах и докторантурах без изменения содержания?
— Такое может быть, но задание министерства – не допустить этого. Например, у нас долго не могли понять, чем отличается специалист от магистра. Кстати, квалификационный уровень «специалист» и научная степень «кандидат наук» ликвидируются. Но без дискриминации – кандидат наук будет приравнен к доктору философии, а специалист – к магистру. Но у нас остался еще доктор наук. Лично я был против – если человек хочет защититься, то формальный потолок – это доктор философии, как во всем мире. А насколько ученый влиятелен в системе науки и образования, уже определяется его публикациями и достижениями в исследованиях.
— Сейчас многие обсуждают тему относительно правомерности уравнения ранее выданных дипломов специалиста и магистра — ведь люди, ставшие магистрами, учились дольше и платили за свое дальнейшее обучение.
— В этом я не вижу проблемы – это уже сделано. Проблема в том, как мы будем готовить магистров, то есть вопрос дальнейшего развития и качества отечественного образования. Магистр – это первый шаг в науку. В большинстве случаев необходимо два года обучения на магистерской программе и четыре – на PhD-программе. Новый закон регламентирует, что бакалавр – это полное и оконченное высшее образование, то есть, с таким дипломом уже можно идти на рынок труда. Но тот, кто хочет заниматься наукой, идет дальше на магистерскую программу, а потом на PhD-программу, и главное, чтобы требования этих программ были на другом уровне. Они предполагают интенсивный учебный процесс, требования по публикациям в международных реферированных журналах, возможность одновременно иметь нескольких научных руководителей и т. д.
— Научные исследования в вузах Украины часто «грешат» плагиатом. Что будет грозить человеку, уличенному в плагиате, по новому закону и какова будет роль НАОКВО в этом?
— На Западе устанавливать факт плагиата и наказывать за это – прерогатива университетов. У нас наказать за плагиат можно только тогда, когда есть возможность определить материальный ущерб от плагиата, например, при изготовлении пиратских дисков. То есть это практически не касалось сферы высшего образования и науки. Необходимо добиться, чтобы плагиатор рисковал навсегда испортить себе профессиональную репутацию и потом нигде не мог устроиться на работу.
— Если мы уже коснулись темы науки: что планируется делать с Национальной академией наук Украины – реформировать или вообще ликвидировать?
— Я не склонен призывать к полному расформированию Национальной академии наук (НАН). Если это сделать, то на нее будут смотреть только как на землю и недвижимость. Все разворуют, что не было сделано ранее, еще в 1990-х годах только благодаря Борису Патону. Сейчас в структуре НАН около 40 тысяч работников, однако в среднем ее годовая научная продукция равна научной продукции одного европейского университета среднего размера. Поэтому НАН, конечно, необходимо реформировать, в первую очередь сближая академические институты с университетами. В будущем увеличение финансирования научных исследований будет происходить за счет оживления национальной экономики, а также интеграции украинской системы науки в западную систему, интеграции науки и высшего образования в Украине.
— Как проходит нынешняя вступительная кампания?
— Спокойно, у нас нет большого количества жалоб по бюрократии, коррупции, распределению госзаказа. Мы сейчас ищем способ, каким образом распределять его прозрачнее. Нас можно критиковать, но мы разместили всю информацию на сайте министерства – ведь раньше это был большой секрет – пользовались критерием независимых университетских рейтингов. Госзаказ не должен быть видом дотаций. Необходимо давать госзаказ сильнейшим и вообще не давать вузам сомнительного качества. Главная помеха вступительной кампании – это война. Но поступать в вузы продолжают даже на территориях, которые сейчас заняты террористами. Приблизительно из 35 тысяч донецких и луганских выпускников школ около 20 тысяч смогли пройти внешнее независимое оценивание (ВНО) в других регионах, однако 15 тысяч – этого по разным причинам не сделали. Поэтому донецкие и луганские вузы будут принимать 60% абитуриентов, у которых есть сертификаты ВНО и 40% – тех, кто их не имеет. Это означает, что для них проведут вступительные экзамены.
— Будет ли проводиться определенная люстрация среди педагогических работников, которые поддерживали и популяризировали идеи сепаратизма на востоке и каковы будут критерии?
— Да. Главным критерием будет их публичная деятельность. Люди, которые организовывали в Донецкой и Луганской областях т. н. референдумы, поддерживали терроризм, призывали к сепаратизму – они выступали по телевизору, по радио. Конечно, кто-то был запуган, обманут. Одно дело, запугать директора, чтобы он открыл школы для проведения «референдума», и совсем другое – это ответственность организаторов такого запугивания, среди которых были и педагоги. Они не должны работать в системе образования. Существует и криминальная сторона этого вопроса, но это уже компетенция правоохранительных органов.