Французские журналисты Стефан Сьоан (Le Figaro) и Себастьян Гобер (Libération) полтора года работали в зоне АТО по обе стороны конфликта. Они рассказали "Апострофу" о том, кто на самом деле воюет на стороне боевиков и как работается иностранным журналистам на войне. По их словам, регулярные российские части на Донбассе не являются столь многочисленными, однако они всегда будут появляться в достаточном количестве на тех участках, где боевики будут терпеть поражение. При этом опытные российские наемники в бою зачастую бывают опаснее солдат регулярной армии РФ. Журналисты также отмечают, что работа с прессой у боевиков в самом начале войны была поставлена лучше, чем у ВСУ, поскольку сводки украинского Генштаба бывают недостоверны, а правдивая информация скрывается.
Кадры решают все
Себастьян Гобер и Стефан Сьоан уже не один год живут в Украине. В свое время они активно освещали революционные события на Майдане Незалежности. В августе 2014 года Стефан Сьоан вместе с коллегами оказался в Старобешево после того, как этот населенный пункт оставила украинская армия. На одной из улиц они встретили группу военных без опознавательных знаков, которые вели себя очень вежливо и спокойно. "Неожиданно начался обстрел, мы, четверо журналистов, и эти военные, спрятались за какой-то бетонной стеной, — рассказывает Стефан. — Они совершенно не нервничали, улыбались, переживали разве что за нашу безопасность. Снаряды рвались совсем рядом; когда стало тише, нам сказали — уходите, пока есть возможность. Мы спросили: "А где Донецк?". Но эти военные не знали, где они находятся, не имели представления о местной географии. За три дня до этого украинская армия захватила российских солдат, которые якобы потерялись (речь о захваченных 24 августа костромских десантниках, — "Апостроф"). Наверное, это была одна и та же команда".
По словам французских журналистов, за месяцы работы на территориях, неподконтрольных ВСУ, им часто приходилось сталкиваться с людьми, точное звание и армейскую принадлежность которых было тяжело определить, однако поведение этих граждан не оставляло сомнений в том, что они — действующие или бывшие военнослужащие российской армии. "У нас достаточно фактов, которые доказывают присутствие российских войск в Иловайске, Дебальцево, Саур-Могиле, — говорит Себастьян Гобер. — Есть спутниковые снимки, есть военная техника, которую в магазине не купишь, есть свидетельства людей, которые видели профессионалов, очень организованных, похожих на военных. Определенное количество российских военных на оккупированных территориях есть всегда. Очевидно, что их становится больше во время активных военных действий, и перебрасывают их туда для военных операций. Сегодня говорить о том, что Владимир Путин все силы бросил в Сирию, поэтому давайте быстро отвоюем Донбасс, очень опасно. Там всегда найдется достаточно военных, которые смогут быстро усилить боевиков. Иловайск и Дебальцево это показали. Кадровые военные РФ также тренируют и армию, и милицию, и Службу безопасности самопровозглашенных республик".
В целом, считает Стефан Сьоан, социология сил боевиков очень сложная — тут много и местных, но есть и российские добровольцы, которые имеют военное или парамилитарное образование. "Сложно понять пропорцию — кто на самом деле солдат, кто — бывший. Я не военный эксперт, но через два-три месяца начал разбираться — кто есть кто. Местные — очень истеричные и агрессивные по отношению к журналистам люди. А военные всегда вежливы и спокойны".
Он рассказывает, что в Донецке в первые недели войны по улицам города свободно разгуливали люди с оружием. Было очевидно, что они — гражданские с пистолетами. "В тот момент была всеобщая истерия, в Краматорске, Донецке, местные считали, что "Правый сектор" придет и будет вырезать население, как им это внушило российское телевидение, — говорит Стефан. — Но потом в Донецке появился батальон "Восток", он буквально за день разоружил всех гражданских. С этого момента началось четкое выстраивание военной структуры. Отношение и к журналистам стало более спокойным. До Иловайска сепаратисты боялись, что украинская армия зайдет в Донецк. После Иловайска стало ясно, что Россия этого не позволит. С того момента страх перешел на сторону украинских властей. Стратегией непризнанных республик является экспансия, а украинская сторона защищает свои позиции и обороняется".
Во время активных боевых действий схема использования регулярных подразделений армии РФ была четко отлажена — если сепаратисты не справляются, в бой вступают российские военные. Выполнив задачу, они уступают место боевикам. Однако французские журналисты уверены, что на самом деле присутствие регулярной армии РФ переоценивается украинской стороной.
"Вопрос интервенции, которая имеет место, — это только один кусочек большого пазла, — считает Стефан. — Мы никогда не встретим человека, который покажет нам удостоверение солдата или офицера регулярной российской армии. Но те, кто наблюдал за битвой под Дебальцево, знают, что россияне отправили туда свои танки с бурятами. Возле Мариуполя в тот момент тоже была российская армия. Но, кроме кадровых военных, мы наблюдаем и 35-40-летних мужчин, которые воевали в Чечне, в Грузии, но уже не служат в армии. Когда они мне говорят, что не являются частью российской армии, то я им верю". По мнению Себастьяна Гобера, 40-летний мужчина, который прошел чеченскую войну, намного опаснее, чем какой-нибудь 20-летний солдат регулярной армии РФ. Ведь он имеет больше опыта.
В их практике было немало и комичных историй. Себастьян рассказывает, как во время так называемого референдума в Луганске 11 мая 2014 года он заметил в гостинице группу вооруженных людей. Они пили и курили. "Один из них хотел меня научить, как разбирать автомат Калашникова, он был сильно пьян, — вспоминает Себастьян. — Он сказал, что он родом с Урала, назвал себя коммунистом, который бьется за ЛНР, мол, сначала мы создадим русский мир, а потом и коммунизм. Он сказал, что является членом добровольческой коммунистической организации. Но несколько лет назад он, якобы, был в контакте с ГРУ и ФСБ и занимался продажей оружия Башару Асаду (смеется). Подобных историй мы слышали немало. Там есть люди, которые приезжают как добровольцы, их манит авантюра, деньги. В определенный момент у них был контакт с армией, ФСБ и российским ГРУ. Но самое странное случилось, когда этот уралец достал планшет и дал мне послушать свою любимую песню, это была композиция "То моє море" в исполнении киевской группы Dakh Daughters. Это был просто какой-то анекдот", — разводит руками Себастьян.
Воинствующий интернационал
Об иностранцах, которые готовы воевать на стороне так называемых ЛНР и ДНР, уже сообщала Международная комиссия по правам человека (International Human Rights Comission) в начале этого года. По ее данным, на территориях, неподконтрольных ВСУ, действовали подразделения сербских наемников-четников. Их набирали в организации "Патронат" со штаб-квартирой в Москве. В состав незаконных вооруженных формирований в разное время входили граждане Германии, Испании, Франции. При этом количество французов оценивалось в 20 человек. Много писали о четырех из них — Мишеле, Гийоме, Николя и Викторе Ленфа, влившихся в ряды боевиков ДНР.
В рядах боевиков ДНР воюют неофашисты из Франции - Виктор Альфонсо Лента, Мишель Такахаси, Гийом Ленорман и Николя Перович
"В начале войны было легко общаться с добровольцами-французами. Они больше искали контакты с прессой, которая могла бы о них что-то рассказать, чем хотели на самом деле повоевать, — рассказывает Стефан. — Сепаратистская власть их тоже использовала, чтобы показать: посмотрите, нас поддерживают из-за границы, признают нашу правоту. Поначалу им не очень-то хотели давать оружие, а если и давали, то особо не обременяли военными задачами". Себастьян вспомнил о Викторе Ленфа, парне с подкрученными черными усами, который очень любил позировать перед фотокамерами с флагом "Новороссии". "Это очень по-французски — картинка всегда была красивая. Его так и использовали, больше для красоты", — говорит Себастьян. На Youtube и сейчас можно найти немало роликов с этим французом, обвешанным георгиевскими ленточками, бодро что-то рассказывающим на камеру; зачастую эти короткие сюжеты идут без какого-либо перевода.
Среди французских добровольцев, воюющих за ДНР и ЛНР, было немало ультранационалистов. "Эта часть французского общества зачастую имеет пророссийские взгляды, и их у нас немало", — говорит Себастьян и приводит в пример политическую партию "Национальный фронт", основанную Жаном-Мари Ле Пеном. Ее активно поддерживает Кремль, а в 2014 году она получила в Европарламенте 24 места. "Национальный фронт" отличается антииммигрантской риторикой, выступает за ограничение абортов, за противодействие процессам евроинтеграции и в поддержку независимости страны от ЕС и международных организаций.
Впрочем, не все ультранационалисты единодушны по отношению к войне на востоке Украины. Так, небольшая ультранационалистическая группа "Континентальное единство", к ней, кстати, и принадлежали упомянутые уже Виктор Ленфа, Николя, Гийом и Мишель, разделилась. Часть ее выступила на стороне украинских добровольческих батальонов. "Такое произошло впервые в истории, — рассказывает Стефан. — Потому что одни считают, что возрождение Европы начнется с России, а другие — что с Украины. Вот такая идеологическая неразбериха".
Законы коммуникации
Сейчас в ДНР иностранцы трудятся и на информационном фронте. Так, недавно финн Янус Путконен возглавил пророссийский пресс-центр в Донецке. Французские журналисты называют его воинствующим националистом с радикальными взглядами. В пресс-службе ДНР также есть один американец из Техаса, один француз и британец. Эти трое, говорит Себастьян Гобер, отслеживают все репортажи иностранных корреспондентов, в том числе в соцсетях. "Теперь они стали более подозрительны по отношению к журналистам", — рассказывает Себастьян. Так, его аккредитацию недавно отменили, а новую не выдают. Но в начале войны, как это ни парадоксально, сепаратисты были намного умнее в вопросах обеспечения условий работы журналистов. "Они поняли, что если установят четкую систему работы, то это их определенным образом легализует. Украинская армия тогда, напротив, хотела скрыть беспорядок в своих рядах", — говорит Стефан Сьоан.
Оба считают отсутствие коммуникации со стороны ВСУ пережитком советских времен. Это продолжается сегодня. По словам французских журналистов, сводки Генштаба с линии фронта стали своего рода анекдотом для иностранных журналистов, ведь зачастую обнародованная информация не отвечает действительности. На этом фоне советники по вопросам коммуникации в ДНР и ЛНР долгое время намного грамотнее вели свою работу с представителями СМИ. "Международным журналистам раньше было легче работать на территориях сепаратистов. Была определенная толерантность для фиксеров и переводчиков", — говорит Себастьян. Технические условия в Донецке также были хорошими, они давали возможность передавать сигнал через спутник. То же самое можно было делать в Славянске и Мариуполе. А вот в Авдеевке не было даже хорошего wi-fi. "Поэтому международные медиа больше базировались в Донецке, — рассказывает Себастьян. — Журналисты из Парижа, Лондона, Берлина ехали в Днепропетровск, а потом — сразу в Донецк. Я знаю многих коллег, ездивших по этому маршруту. При этом они не имели никакого представления о том, что творится со стороны украинских войск".
Почему сегодня меняется тактика сепаратистов по отношению к иностранным СМИ, пока понять сложно. Но в образовании, столь далеком от демократии, толерантность по отношению к журналистам из-за границы начала снижаться. Одно из главных табу — писать о присутствии российской армии на оккупированных территориях. Украинская сторона, по мнению журналистов, могла бы использовать эту закрытость себе во благо, однако условия для работы иностранных СМИ на подконтрольной ВСУ территории по-прежнему оставляют желать лучшего.
